Спектакль «Тёркин жив?!» посетила участница Великой Отечественной Войны
В субботу, 11 марта, на спектакле «Скомороха» «Теркин жив?!» (режиссер Антон Хонг, художник Максим Дюсьметов) побывала известная томичка, участница Великой Отечественной войны Надежда Александровна Зубова.
— Какие вы молодцы, что обратились к творчеству Твардовского, — поблагодарила Надежда Александровна постановщиков и актеров. – Я с удовольствием следила за тем, что происходит на сцене, наслаждалась прекрасным текстом, игрой артистов. Спасибо театру за память о войне!
Оценка спектакля человеком, прошедшим войну, ценна вдвойне. Биография Надежды Александровны не менее интересна, чем биография героя поэмы Твардовского. Судите сами…
________
Наде Зубовой было всего 15 лет, когда началась война. Началась неожиданно, стремительно, не дав опомниться и осмыслить происходящее. Уже через неделю ее родной город Вязьму стали бомбить немецкие самолеты. Было страшно и жутко. В октябре, когда стало понятно, что город вот – вот займут фашисты, жителей стали эвакуировать. Надя уходила вместе с пожарной частью, куда была прикреплена ее мама, Наталья Власовна. Уходили они с тяжелым сердцем. Из-за того, что оставляли родной дом, город, а главное, что им была неизвестна судьба младшего брата Нади – одиннадцатилетнего Коли. После окончания последней четверти он уехал за двадцать километров от Вязьмы в деревню Осьма к бабушке на каникулы. Уезжал ненадолго, надеясь в скором времени вернуться к маме, сестренке и друзьям-мальчишкам…
Осьму фашисты заняли гораздо раньше, чем Вязьму. Несколько лет Коле пришлось жить в захваченной врагами деревне, своими глазами увидеть, как разворовывают крестьянские подворья, угоняют в плен парней и девчат, как убивают… Да и сам он просто чудом остался жив. Уже в марте 43-го, когда Красная Армия освобождала смоленские земли, гитлеровцы, отступая, стали жечь избы. Оставшихся жителей, а среди них были преимущественно старики и дети, согнали в две избы и поставили охрану. Та, в которой вместе с другими жителями Осьмы находился Коля, загорелась. Люди, задыхаясь от дыма, стали выбивать окна и выбираться наружу. Они предпочитали погибнуть под пулями, нежели сгореть заживо. Но фашисты почему-то стрелять не стали. Так Коля остался жив. Некоторое время многострадальная Осьма оставалась ничейной территорией. Жители, чтобы не умереть с голоду, выкапывали на пепелищах полусгоревшую картошку – тем и питались. Еще несколько лет потом Коля Зубов не мог не то что есть, но даже смотреть на картошку.
С самими близкими людьми – мамой и старшей сестрой- ему удалось встретиться только в 44-м. Но это будет потом…
-Мы отступали очень тяжело, — вспоминает Надежда Александровна. Нас постоянно бомбили, по дороге попадались убитые, раненые. Мама все время прикрывала меня собой. Когда мы были под Москвой, то узнали, что Вязьму взяли немцы.
В Москве получили направление в Дзержинск, что в Горьковской области. Я с большим трудом (несовершеннолетних на работу не хотели брать) устроилась на торфоразработки, а маму определили поваром в госпиталь. В 1943 году госпиталь прикрепили к действующей армии. Мы должны были расстаться с мамой. Тогда я решила идти в военкомат и добиваться, чтобы меня тоже отправили на фронт вместе с госпиталем. Ходила несколько раз. То ли надо мной сжалились, то ли надоела я всем там, но своего добилась.
Так, 3 сентября 1943 года из Дзержинска Горьковской области начал свой боевой путь эвакогоспиталь № 2853. Это было и начало фронтовой дороги матери и дочери Зубовых.
Боевое крещение госпиталь принял в Дядькове, потом временно находился в брянских лесах и в декабре 43-го года в лютый холод прибыл в Новозыбков Брянской области, на улицах которого еще были видны следы бомбежек. Госпиталю выделили помещение, а также прислали подкрепление из местного населения. Раненых поступало много. Порой выдавались дни, когда некогда было даже поспать хотя бы часок-другой. Там же, в Новозыбкове, Надя закончила медсестринские курсы при Российском отделении Красного Креста.
Помимо наших солдат пришлось лечить и военнопленных немцев. Врачам и сестрам был отдан приказ не улыбаться и не вступать в разговоры с немцами. Да, им и самим было не до улыбок и разговоров, ведь, за время передвижения госпиталя удалось много повидать, что было содеяно фашистами: сожженные деревни, разрушенные города, обезумевшие женщины, на глазах которых расстреливали близких или бросали в огонь их детей. Но, тем не менее, согласно клятве Гиппократа, в медицинской помощи пленным не отказывали.
На протяжении нескольких лет мать Нади, Наталья Власовна, все делала запросы о судьбе Коли. Узнав, что он жив-здоров, она попыталась отпроситься у начальства, чтобы съездить за сыном. Но ее не отпускали. Тогда, начальник госпиталя, увидев, как страдает женщина, написал ходатайство к руководству железной дороги с просьбой оказать всяческое содействие проезду мальчика в Новозыбков. В апреле 1944 года наконец-то воссоединилась семья Зубовых. Теперь уже – фронтовая семья! В тот день, когда приехал Коля, Наталье Власовне предоставили единственный за всю войну выходной. Серьезного не по годам паренька заметил замполит госпиталя и определил к себе на службу. Коля был рассыльным, помогал раненым бойцам писать домой письма, а позднее в Германии, куда госпиталь подтянулся в составе 69-й армии 1-го Белорусского фронта, ему доверили доставку секретной почты.
-Бои в Германии были особенно ожесточенными, — рассказывает Надежда Александровна. Раненых было много, а нам, медикам, приходилось работать в крайне сложных условиях: в палатках, каких-то сараях. Но, несмотря ни на что, требования к стерильности, чистоте были жесточайшие. Меня многие спрашивают, можно ли привыкнуть к разрыву снарядов, свисту пуль. Да, нет, наверное, не может человек к этому привыкнуть. Не случайно, ведь, поэтесса Юлия Друнина написала: «Кто говорит, что на войне не страшно, тот ничего не знает о войне». Просто на войне, когда стонут раненые и от твоей расторопности зависит чья-то жизнь, очень часто приходилось заставлять себя забывать о страхе. А, потом, нам с братом, наверное, было легче от того, что рядом находилась мама. Правда, не так часто мы с ней разговаривали, ведь, у каждого было свое дело.
В 1947 году Надежде пришлось сменить профессию. Начальник госпиталя вызвал ее и сообщил, что ее переводят машинисткой в штаб. Она заикнулась, было, что не знает, как и подойти к пишущей машинке, но кто же обсуждает приказы в армии?
Там же, в Германии, она вышла замуж за капитана интендантских войск, который в 1950 году был переведен в распоряжение Сибирского военного округа. Округ направил его в Томск. Так Надежда и оказалась в этом, ставшим для нее родным городе.
Татьяна ЕРМОЛИЦКАЯ
